Крещённый камень

Бретанская легенда

Много лет тому назад, в Бретани,

Жил да был, с сестрою Маргаритой,

Фермер; назывался он Бернаром.

Мирно жили оба и счастливо,

И богатыми в том крае слыли,

Потому что в праздники большие

На столе их мясо появлялось.

Маргарите минуло семнадцать

Лет; во всех окрестных деревушках

Трудно было бы найти ей пару,

Так она подруг превосходила

Красотой и нравом безупречным.

Уж давно за нею увивалась

Юношей толпа, но Маргарита

Строго так себя держала с ними,

Что ко всем казалась равнодушной.

Каково же удивился фермер,

Услыхав, что девушка всех боле

Полюбила юного Леона,

Сироту без племени и рода,

И который пас овец соседей.

Тут Бернар разгневался не в шутку,

Объявив, что глупости подобной

Не допустит, а что если хочет

Получить Леон его согласье,

То пускай высчитывает двадцать

Золотых ему — ни гроша меньше!

Как ни горько было им обоим,

А пришлось влюблённым покориться,

Но Леон уверил Маргариту,

Что достанет, рано или поздно,

Сумму эту; и она дождаться

Обещала лучших дней с терпеньем…

Наступило Рождество. В Бретани,

Вечер накануне дня святого

Все молитвой набожной встречают,

А затем, у бедных и богатых —

Пир горой иль скромная трапеза;

Собралось на ферме у Бернара

И друзей и родственников много;

Маргарита с ласковой улыбкой

Угощала всех, как вдруг в окошко

Постучали ей и хриплый голос

Произнёс: "Впустите, Христа ради,

Бедняка без хлеба и без крова!"

(Нищий свято чтим во всей Бретани).

Отворили дверь, и на пороге

Показался странник весь в лохмотьях.

Усадив его как можно ближе

К очагу пылающему, дали

Лучшее ему что тут случилось

На столе из разных блюд домашних,

А потом в сарае уложили

На душистом сене. — Уж собрался

Он заснуть, как услыхал в соседнем

Стойле чей-то говор… Любопытство

Овладело им, и он нагнулся

К щели, что виднелась меж досками.

Тусклый свет какой-то сверху падал

На осла да на корову — больше

Никого не видно было в стойле.

Но тот говор странный продолжался

И увидел нищий, в изумленье,

Что они-то и ведут беседу

Языком людским. "Ну что, товарка, —

Говорил осёл своей подруге, —

Что расскажешь нового? Ведь целый

Год молчали мы с тобой! Эх, право,

Хорошо, что хоть под Рождество-то

Разрешён дар слова нашей братии,

В память чудных яслей Вифлеема!" —

"Да, — корова грустно отвечала, —

Но досадно мне, что не могу я

Маргарите сообщить известье

Важное!" — "Какое же известье?" —

Тут осёл спросил, и подошедши

Ближе к собеседнику, корова

Начала: "Ты помнишь ли те камни,

Что лежат невдалеке от речки?

Восемь равных их, но вдвое шире

И громадней кажется девятый.

Камни эти — камни не простые,

А волшебные; они скрывают

Под собой несметные богатства.

Раз в сто лет, пред самым Новым Годом,

Покидает каждый камень место

Где лежат, чтобы к реке спуститься.

Тут-то все сокровища открыты!

Кто смелей, бери что только хочет…

Роковая ночь близка… и если б

Я могла поведать Маргарите,

Иль Леону слово лишь о тайне,

То и свадьба — не сегодня, завтра!.." —

"Свадьба! — возразил осёл мотая

Гневно длинными ушами. — Дура!

Ты скорей готовишь панихиду,

Коль об этом колдовстве проклятом

Ты сболтнёшь кому неосторожно!

Иль не знаешь ты, что ведь не даром,

Сатана людей всегда прельщает?

Овладеть кто хочет этим кладом,

Тот свою продать и душу должен,

Да ещё пожертвовать и жизнью

Христианскою. За это дьявол

И вручит ему цветок волшебный,

Без которого погибнет безумец:

Камни, возвращаясь, беспощадно

Всякого задавят, кто растеньем

Тем чудесным не запасся. Если ж

Убежать он хочет, то напрасно —

Словно звери лютые, те камни

По равнине прыгают и скачут!"

Странник наш не проронил ни слова

Из беседы двух животных. "Ладно, —

Он подумал, — счастье попытаем!"

Сам он был беспутнейшим бродягой

И числом немалым преступлений

Сатане давно уж продал душу.

Два-три дня спустя, среди селенья,

Подошёл к Леону незнакомец,

И отвёл его с собой к сторонке.

"Ну, приятель, — он спросил, — достал ли

Деньги ты? И скоро ль будет свадьба?"

Удивлённый юноша сначала

Рассердился было, но поспешно

Тот прибавил, гнев его заметив:

"Не сердись! Твоё я горе знаю,

Не глумиться над тобой пришёл я,

А скорее с дружеским вопросом:

Хочешь клад достать через три ночи?"

И затем, он передал Леону

Тайну, но не всю! Разбойник хитрый

Промолчал и об условье страшном,

Что успел пред этим заключить он

С сатаной, и о цветке ни слова

Не промолвил, что давным-давно уж

Он за пазухой хранил. К тому же,

Так сумел разрисовать он живо

Те богатства, имя Маргариты

Так искусно в речь свою вплетая,

Что на всё влюблённый согласился.

Вот настала ночь пред Новым Годом,

На дворе мороз стоял жестокий,

И луны холодное сиянье

На равнину падало сквозь тучи.

Тёмной массой отделялись камни

От сугробов снежных. Между ними

Вдруг две тени промелькнули… "Ты ли?" —

Прошептал чуть слышно чей-то голос.

"Я — Леон!" — другой ему ответил.

И безмолвно стали дожидаться

Часа рокового… Полночь скоро!..

Тишина глубокая царила

Вокруг них и, притаив дыханье,

Слышал явственно Леон, как сильно

У него от страха билось сердце.

Чу!.. Что это?! Колокол соседней

Церкви вдруг ударил в отдаленье

Час двенадцатый… и только замер

Звук последний, как равнины мёртвой

Изменился вид. С ужасным криком

Прилетевши, совы закружились;

Крыльями захлопали повсюду

Сонмища мышей летучих; месяц

Спрятался за тучей свинцовой

И везде, зелёными огнями,

Хищные глаза волков голодных

Загорелись… вой и стон и грохот

Поднялись, — и камни откатились

Вниз к реке. В глубоких, чёрных ямах

Заблистало золото — алмазы

С яхонтом и жемчугом лежали

Вперемежку с изумрудом. Много

Было здесь сокровищ… "Эй, товарищ! —

Крикнул тут Леону спутник. — Живо

Загребай в мешки что только влезет!"

Но едва они успели оба

Тот мешок наполнить, как назад уж

Мчались камни бешеной толпою,

На пути ломая что попало.

"Мы погибли!" — вырвалось невольно

У Леона. Нищий усмехнулся…

"Ты читай последнюю молитву! —

Молвил он. — Мне нечего бояться…"

И навстречу камням поднял смело

Руку с околдованным растеньем;

Отшатнулись камни в то ж мгновенье,

Пред его неведомою силой.

На колена пал Леон, готовясь

К смерти, и закрыл глаза… О чудо!

Перед ним, как вкопанный, девятый

На лету остановился камень,

И ему охраной добровольной

До тех пор служил, пока другие

Восемь на места свои не стали,

А затем, рванувшись, словно птица,

На злодея бросился, который

Уходил с мешком и, раздавивши

В миг его, над кладом лёг он снова.

Пробил час! И всё кругом затихло…

Совы, волки разом все пропали,

Выплыла луна из тучи тёмной,

И на камне том Леон увидел

Крест большой. Тут только он и вспомнил,

Как однажды, возвращаясь с поля,

Сам он крест и высек тот, желая

Уничтожить знаменьем священным

Чары дьявола на той равнине.

(Не подозревал никто о кладе,

Но нечистой местность та считалась).

Сослужил крещёный камень службу:

Он не только спас его от смерти,

Но и все сокровища, что хитрый

Странник думал унести с собою,

Пастуху счастливому достались.

Стал в ту ночь он женихом богатым,

И Бернар глаза раскрыл широко,

Увидав, что высыпал не двадцать

Золотых Леон на стол — а двести!

Свадьбу знатную они сыграли,

Да и зажили потом на славу

С Маргаритой. — А о том легенда

И теперь в Бретани существует;

Камень всё лежит на том же месте,

Виден крест на нём полуистёртый,

Но забыт давным-давно волшебной

Ночи срок. И клады те тревожить

С той поры никто уж не решался…

Автор: О. К.

Из журнала "Нива" за 1885 год, № 46

Себек